Смольный собор

Мне приходилось участвовать не только в строительстве новых объектов; но и в работах по возвращению историческим объектам первоначального облика, очищая их от «скверны» социалистического хозяйствования; продиктованного желанием новой власти «внедрять иную культурку».

Судьба Смольного собора, как то, не задалась с самого начала. Постоянные нелады со строительством, которое продолжалось более 80 – ти лет; затем пришедший Гегемон, своей «мозолистой рукой» внёс кардинальные изменения во внутреннее убранство собора. Наследие прошлого было предано анафеме и Собор прекратил своё существование, как культовое сооружение, а, чтобы не было ни каких иллюзий по поводу серьёзности намерений новой власти, атрибуты христианской веры были демонтированы, а Собор закрыт, в ожидании своей судьбы. Бог бездействовал, зато Дьявол развил бурную деятельность, видя всю убогость новой власти с её нелепым желанием продемонстрировать всему миру власть трудового народа над всем сущим.

Смольному собору удалось избежать участи многих христианских святынь – он остался цел и, почти, не вредим; но «мозолистая рука», управляемая кучкой самовлюблённых «Товарищей», превратила Собор в склад всевозможных строительных материалов. Стараясь насадить народу новые духовные ценности, новая власть снесла многие Церкви, Храмы и Соборы, что бы не «мозолили» глаза – «мозолистой» должна быть только рука; про то, какой должна быть голова в национальном шлягере ничего не было сказано; уцелевшие, в результате компромисса Бога и Дьявола символы веры, были превращены в подсобные помещения. В Ленинграде складом стал не только Смольный собор, но, и Владимирский собор, и Храм Спаса на Крови; не говоря уже о более мелких церквях.

«Мозолистая рука» из стальных швеллеров и балок возвела внутри Смольного Собора монументальную конструкцию стеллажей и полок. Вместо пыли, переворачиваемых страниц древних книг, на стенах начала оседать цементная пыль, а запах ладана заменил запах олифы, хранящихся на стеллажах.

Смольный собор не отдельно стоящее строение, он входит в состав архитектурного ансамбля бывшего Смольного монастыря; явившегося приютом верховной власти города Ленинграда. Эта власть, хоть и туго; но, в конце концов, всё же осознав неуместность соседства склада; кардинально меняет предназначение здания Смольного Собора. Волею чьей - то фантазии, собор превращается в Музей Истории Ленинграда; власть решила демонстрировать свои достижения на пути «…к торжеству коммунизма…».

То ли достижений оказалось недостаточно для торжества, то ли вышло время, отведённое для достижения этого торжества; но, как бы там ни было – вдруг к власти пришли бывшие «Товарищи», которые таковыми, больше себя считать не желали. Государство вступило на новый путь, ведущий неизвестно куда.

Меня удивляет возмущение граждан, когда они сетуют на бесконечность, объявленной «перестройки», и отсутствие каких бы то ни было позитивных достижений; но ведь новая власть ничего такого и не обещала. Это коммунисты вели «счастливых граждан» в «светлое будущее»; «товарищи», назвавшиеся «демократами», никакого «светлого будущего» не обещали.

Начавшаяся перестройка затронула не только изменения в обществе; но и некоторые исторические здания, в том числе и Смольный собор, обрели новый статус – закончил своё существование Музей Истории Ленинграда. Никто больше не хотел восторгаться цифрами, которые расходились с фактами.

В начале 90 – х было принято новое историческое решение – ликвидировать экспозицию Музея Истории Ленинграда; что было, в общем то, вполне логично: не стало города Ленинграда, а новоназванный город Санкт – Петербург не имеет права на многострадальную историю города Ленинграда.

Легко принять решение, но не легко оказалось его выполнить – «мозолистые руки» капитально, на совесть соорудили стальные конструкции. После очистки конструкций от визуально – цифровой информации, взору предстала монументальная сварная конструкция. Множество различных комиссий посетило Смольный собор и чесали, как говориться; «репу», в надежде найти некое решение, которое помогло бы разобрать сие сооружение; а сооружение, в самом деле, было огромное – занимало весь внутренний периметр собора, а высота его, местами, доходила до 15 метров.

Обсуждения возможности демонтажа закончились исключительно необычным решением – демонтаж поручили нашей Службе. Такое решение удивило всех, мало – мальски знакомых с ситуацией; но решение принято и обсуждение больше никого не интересует.

Прибыв первый раз на место, мы, даже, не знали – с чего следует начинать. Теоретически, вроде, всё понятно – срезай балки и выноси наружу; а практически, в этом деле – опыта нет никакого; да и высота пугает. Пару дней чувствовали себя полными болванами; но затем втянулись, пообвыкли, в непривычной обстановке, и работа начала спориться; начали, даже, получать удовольствие в очистке собора от уродливых конструкций и созерцания вблизи деталей собора, не доступных для обозрения «простым смертным»; особенно на высоте, куда лезть нашлось мало желающих. Не обошлось и без курьёзных случаев, об одном из которых я и хочу рассказать; этот случай удивил всех, без исключения.

Находимся со сварщиком на самом верху конструкции. Наша задача: подцепив талью очередной швелер, отрезать транспортабельную его часть и спускать вниз. Работа не сложная, не будь высота такой пугающей; но страховочные ремни позволяют нам чувствовать себя, более – менее, уверенно. Через пару дней мы уже, как птицы в гнезде; работа спорится - цепляем, режем, опускаем. Начинаем получать удовольствие от нахождения на высоте. Мало того, что такая высота щекочет нервы; так она даёт ещё и необычные возможности. Все сооружения, рассчитанные на массового слушателя, имеют хорошую акустику; Смольный собор не исключение и его акустика уникальна – находясь наверху мы слышим любой шёпот; иногда, даже, не видя говорящего. Для нас это совершенно новые ощущения и мы с удовольствием наслаждаемся ими и, даже, извлекаем пользу.

В работе время летит незаметно, но желудок всё более настойчиво начинает напоминать о необходимости подкрепиться. Кроме собственного организма, о приближении обеда, нам напоминают разговоры внизу, отлично слышимые нами. Объект, можно сказать: стратегической важности; поэтому вместе с нами постоянно присутствует и наше руководство. Сверху видим образование двух групп – рабочие и руководство.

Мысли рабочих просты и практичны; слышим шёпот из их кучки: «Надо в магазин смотаться; взять чего – нибудь к обеду». Мысли кучки руководства, так же практичны, но отличаются стратегическим подходом к грядущему моменту приёма пищи. Слышим их переговоры:

- Скоро обед. Работяги обязательно будут «соображать» и посылать кого – нибудь в магазин. Что бы они не бегали и не «рисовались» перед окнами; нужно послать машину в магазин; пусть возьму, что нужно и назад. Нечего тут болтаться тута – сюда.

Такие разговоры полностью согласуются с требованиями организма и мы спешно спускаемся вниз; пока коллеги не начали исчезать из поля зрения. Сразу же направляюсь к кучке руководства и говорю:

- Скоро обед. Работяги обязательно будут «соображать» и посылать кого – нибудь в магазин. Что бы они не бегали и не «рисовались» перед окнами; нужно послать машину в магазин; пусть возьму, что нужно и назад. Нечего тут болтаться тута – сюда.

Своим смелым заявлением я привёл в замешательство не только руководство, но и своих коллег. У нас замечательное руководство; с отличным чувством юмора; поэтому, и для меня лично, и для всех вопрос обеда решился ко всеобщему удовлетворению; а узнав истину – посмеялись, а многие, тут же, изъявили желание забраться наверх и ощутить чудесное явление.

Вряд ли Растрелли предполагал нечто подобное, начиная строительство Смольного собора; но, как бы там ни было, мы ему благодарны, и за прекрасный образец зодчества, и за помощь; хоть и не запланированную.

ПеВлаНи